О смехе.

  Смех гораздо ближе к Сатане, нежели к Богу, о чем говорит русское слово легкомыслие, отождествляемое с недалекостью и глупостью. Любящий, а значит ответственный  человек болезненно воспринимает насмешки над объектом своего обожания, тогда как человеку равнодушному и жестокому это доставляет немалое удовольствие.

 В чем природа смеха? Чтобы вызвать смех ребенка, достаточно его пощекотать, но взрослому это лоскотание доставляет мало радости. Так же как и ребенку, если оно становится навязчивым и выходит за рамки приятного.

  Взрослому человеку для смеха нужно лоскотание души, а не тела, но в чем оно заключается?

  Для смеха  обязательно нужно падение, фол, недостаток или слабость. Именно в этом заключается приятность смеха для Дьявола. Плюс потешное искажение истины для гротескного и гипертрофированного отображении этого падения.

  Именно в этом заключается любое остроумие: оно невозможно без своего объекта, а объект обязательно должен подставиться. Причем чем с большим чванством и самомнением объект подставляется, чем выше падение, тем более благодатна тема для ответного остроумия.

  Иными словами остроумие – идеальное оружие против чванства и самомнения. И именно в этом оно угодно Богу, оно прекрасное лекарство от многих человеческих недостатков.

  Но без объекта насмешек остроумие невозможно.

  К примеру, Жванецкий смеялся над психологией совка, но особый шарм ему давало то, что он не отделял себя от своего героя, наоборот, он лично переживал то, над чем смеялся и увлекал за собой зрителя.

   Задорнов смеется над глупостью западной культурной традиции, и ему особый шарм придает то, что он противопоставляет этой традиции некую русскую ведическую мудрость. Его находки, подтверждающие великую ценность русского языка, как наиболее близкого к праязыку, в отличие от сильно мутировавших остальных европейских языков, очень ценны. А вот прославление им ариев достойно не менее едкого юмора. Остается лишь радоваться, что нашими предками были именно прославленные арии, иначе американцам пришлось бы сносить нелицеприятное сравнение с питекантропами.

  Успех 95 квартала кроется  в гипертрофированном, но точном отображении мелких негативных черт ведущих украинских политиков, не способных на фоне любых грандиозных событий отвлечься от выяснения отношений. Этот же метод используется и для бытовых сценок.

  Но наиболее правильно построены миниатюры Петросяна. Они не всегда смешные, но только потому, что гомерический гогот всегда ставится в подчиненное положение степени вовлеченности зрителя, его соучастию в опознании высмеиваемых недостатков, нахождению их и у себя. А после этого гогот становится неуместным, а только легкое и деликатное подтрунивание. Именно такой смех, который полностью сводится к иронии над собой, наиболее угоден Богу.

  Но так или иначе, даже Comedy club, который высмеивает базовые инстинкты, все наши юмористы и сатирики отождествляют себя со своими героями и проповедуют пусть и примитивную, но мораль.

  И в этом принципиальное отличие нашего от иностранного, английского (вроде Чарли Чаплина и мистера Бина), а тем более американского юмора. В этом юморе главным является отстраненность зрителя от объекта смеха, жалкого и нелепого клоуна, жертвы жестоких и изощренных издевательств.

   При этом зритель ни в коем случае не отождествляет себя с клоуном, всерьез считая себя умнее, решительнее и сообразительнее этого никчемного неудачника. А объектом смеха служат не только милые человеческие слабости, но даже несомненные достоинства: не только стеснительность и нерешительность, но и скромность, и целомудрие.  Плюс всякого рода физические недостатки.

  Стоить ли говорить, кому угоден такого рода юмор?