среда, 13 ноября 2019 г.

Греция нанесла очередной удар по русскому православию

Наталья Макарова

Основанная, как считается, самим апостолом Марком Александрийская церковь объявила о признании ПЦУ – структуры украинских раскольников. Хотя находится эта двухтысячелетняя церковь в Египте, ее верхушку составляют греки. Решение признать раскольников «братьями» Александрия приняла сразу после Афин. Точнее, после визита туда госсекретаря США.
Так называемая Православная церковь Украины (ПЦУ), созданная год назад с подачи Константинополя на базе ряда украинских раскольнических структур, в пятницу заявила, что получила признание еще одной церкви – Александрийской православной, одной из 15 общепризнанных поместных церквей.
«С радостью сообщаем хорошую новость: блаженнейший папа и патриарх Александрийский и всей Африки Феодор II в пятницу, 8 ноября, во время божественной литургии в храме Архангелов в столице Египта впервые <...> помянул имя блаженнейшего митрополита Киевского и всей Украины Епифания как предстоятеля автокефальной Православной церкви Украины», – сообщается на странице ПЦУ в Facebook.
РПЦ с глубокой скорбью восприняла решение Феодора Второго, заявили РИА «Новости» в отделе внешних церковных связей Московского патриархата.
Ситуация сложная, и она показывает, насколько ее можно осложнить неосторожными действиями, которые «произвел патриарх Варфоломей на Украине», сказал ТАСС председатель Синодального отдела по взаимоотношениям с обществом и СМИ Московского патриархата Владимир Легойда.
Как известно, Александрийский патриархат – автокефальная поместная церковь, формально занимающая второе место в православной иерархии. По преданию, она основана самим апостолом Марком.
Телеканал «Царьград» напоминает, что ранее Феодор Второй был известен как принципиальный защитник православия на Украине. Год назад он совершил визит в Одессу, в ходе которого выразил солидарность с канонической Украинской православной церковью и обещал ей поддержку на международном уровне. Но теперь он, похоже, развернулся на 180 градусов.
Не скрывал радости от новостей из Египта пятый президент Украины, лидер партии «Европейская солидарность» Петр Порошенко, который год назад как раз и выпросил томос у патриарха Варфоломея.
«Ход истории – не остановить! Вскоре после решения Элладской церкви Православную церковь Украины признал Александрийский патриархат. Это один из древнейших патриархатов, второй после Вселенского. Мы благодарим Александрийскую церковь, Константинопольскую церковь, Элладскую церковь и всех, кто сделал и делает возможным уверенное становление украинской церкви», – сказал Порошенко в своем видеообращении.
Российские политики также рассматривают «парад признаний» ПЦУ, начатый греческими иерархами, как результат политического нажима Вашингтона. На этой неделе министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что США пытаются продвигать раскол во всем православном мире.
Лавров отметил: именно после визита его американского коллеги Майка Помпео в Афины архиепископ всея Греции Иероним вдруг объявил о признании украинских раскольников из ПЦУ. После этого Русская православная церковь (РПЦ) прекратила с ним евхаристическое общение. При этом руководство Александрийской церкви также составляют этнические греки, хотя и расположена она в Египте.
«Это признание – болезненное поражение, горькая насмешка для Московского патриархата»,
– считает протодиакон Русской православной церкви Андрей Кураев. Он подчеркнул, что таким образом диптих патриарха Кирилла становится все короче, имея в виду последовательный список Церквей и их предстоятелей для поминания во время богослужений.
«Недавно из него выпала Элладская церковь, теперь Александрийская. Решение о признании ПЦУ, с одной стороны, ожидаемое, внутригреческая солидарность берет свое. С другой стороны, неожиданное. Ведь только недавно президенты России и Египта Владимир Путин и Абдель Фаттах ас-Сиси встречались в рамках экономического форума «Россия – Африка». А тут такой резкий поворот. Решение о признании состоялось даже без созыва греческого синода», – посетовал Кураев в интервью газете ВЗГЛЯД.
Российские политологи тоже рассматривают решение Феодора Второго, как удар, скорее, по египетскому президенту. Как полагает Telegram-канал «Россия в глобальной политике», политическая война с использованием церкви расширяется. «Можно гадать, связан ли данный шаг с только что прошедшим и вызвавшим некий ажиотаж (и беспокойство) на Западе саммитом «Россия – Африка». Но понятно, что Константинополь и симпатизирующая ему американская «паства» работают. Пару недель назад решение о признании украинской автокефалии приняла Элладская православная церковь, хотя внутри нее очевиден разброд по данному вопросу», – говорится в сообщении.
Руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин тоже увидел связь между новостями из Александрии и недавней поездкой Майка Помпео в Афины.
«Безусловно, была оказана поддержка западного мира в лице США. Позиция Александрийского патриарха связана с его близостью к Греческой церкви, а также «нежеланием ссориться с Варфоломеем лично. Но это решение нельзя назвать ударом по РПЦ. Теперь не надо будет оплачивать поездки Александрийского патриарха в Москву. Даже сэкономят на этом», – сыронизировал эксперт в интервью газете ВЗГЛЯД.
Лункин уверен: в будущем, когда Константинопольскую патриархию возглавит преемник Варфоломея, другим православным Церквям, в том числе Афинам и Александрии, так или иначе придется восстанавливать отношения с Московским патриархатом.

Источник
http://www.imperiyanews.ru/details/671e72b6-6804-ea11-810a-020c5d00406e

Церковь окончательно побеждается политикой. Более грозной новости трудно представить. Для ИГИЛ освобождается колоссальный простор для расширения влияния.Ведь свято место пусто не бывает.  - Jack


вторник, 12 ноября 2019 г.

Всемирный Майдан: взорвется ли мир от массовых протестов

Александр Корольков
Гонконг, Франция, Никарагуа, Венесуэла, Каталония, Эквадор, Ливан, Перу, Боливия — это наверняка неполный список стран, где прямо сейчас проходят массовые уличные протесты. Выход недовольных на улицы — рутинный процесс в жизни демократических (хоть сколько-нибудь) стран, но в последние годы его организация, лозунги и требования меняются так, что все больше становится заметен нарастающий мировоззренческий конфликт. Растет влияние альтернативных представлений о развитии («стремлении к счастью», говоря языком Декларации независимости США), и это провоцирует рост недоверия к ценностям, традиционным идеологиям и политическим элитам. Общественные институты дают сбой, и к власти то тут, то там стали приходить совершенно аномальные силы, которые в последние 50 лет можно было наблюдать лишь на периферии цивилизованного мира.
Но «новые» лица в политике, столкнувшись с сильным сопротивлением элит, не хотят пересматривать общественный договор, ограничиваясь риторикой и косметическими переменами. В результате разочарование в них происходит столь же быстро, как взлет на политический олимп. На наших глазах происходит процесс «поиска» нового политического устройства, и это, вероятно, даже важнее, чем обостряющееся геополитическое противостояние великих держав. «Ридус» попытался разобраться в сути этих явлений.
Чего они хотят?
Давайте посмотрим на самые распространенные причины протестов последних лет (исходя из предпосылок и требований). Экономические причины для недовольства связаны прежде всего с несправедливым распределением богатств, последствиями глобализации и коррупцией. Политические — с недоверием к электоральным процедурам, сепаратизмом, протестом против роста авторитарных тенденций и несменяемости властных элит. Вроде бы нет ничего нового… но все же есть. Новое здесь — полное отсутствие апелляций к традиционной оппозиции и вообще к традиционным политикам — люди не хотят очередной смены партий власти, как было много раз до этого, — они требуют нового представительства и новых форм отчетности власти перед обществом.
Во многом с этим связаны внешне простые требования и причины недовольства — повышение цен на топливо во Франции, проезда в метро в Чили, отмена субсидий на все то же топливо в Эквадоре или закон об экстрадиции в Гонконге и т. д. Эти поводы — яркие надидеологические лозунги, способные объединить совершенно разных людей, истинные требования которых намного глубже и часто вообще не могут быть сформулированы в коротком тезисном списке — это претензии к самой сути современных государств.
В XX веке такой протест представить себе невозможно в принципе. Громоздкие партии выполняли роль мини-государств со своими внутренними программами, «выравниванием» (демократическим централизмом), подавлением нелояльности и прочим. Изменение способов создания, распространения и получения информации пошатнуло их монополию, и из прогрессивной силы они превратились в символ отсталости.
Что они делают?
Недовольные объединяются в ситуативные союзы, которые пока еще пытаются получить политическое представительство через партии и общественные организации. Последние пытаются использовать разнонаправленные общественные настроения, но в результате тонут в них, теряя свое последнее преимущество — идеологическую однородность.
Параллельно идет процесс открытия политических практик для масс. Интернет и новые возможности распространения информации (она больше не распространяется через вентиль под названием «СМИ», который традиционно регулируется элитами) превратили власть в глазах широких масс людей из некой окутанной тайной алхимии в систему коррупционных связей очень неприглядных людей (коей она во многом во все времена и была). Еще в XIX веке — все это было полностью скрыто от глаз большей части населения, в XX многое становилось известно постфактум, а сейчас люди наблюдают это в режиме онлайн и в настолько откровенных формах, что подобное политическое «порно» не может не поменять навсегда отношения к властным институтам.
Процесс ускоряется тем, что находится много желающих попытаться управлять этим процессом или использовать его в своих целях — это и иностранные спецслужбы, и политические партии, и крупные финансовые структуры. В реальности сколько-нибудь стратегический характер такие действия, видимо, носить не могут. Даже если это приводит к сиюминутно желаемому результату, то в более длительной перспективе становится проблемой для субъекта манипуляции, внося вклад в дискредитацию его собственной мотивации.
В результате «обнажения» политических практик сформировался общественный запрос на радикальное сокращение дистанции с властью, на большие возможности индивида участвовать в процессах, касающихся его лично. Люди больше не хотят делегировать государству в лице коррумпированных элит так много полномочий. Опыт пришедших к власти посредством активного использования социальных сетей политиков (Сальвини, Макрон, Трамп, Болсонару, Зеленский и т. д.) показывает, что люди хотят буквально наблюдать за каждым шагом того, за кого они отдают голос, и хотят прямого диалога и полного контроля за его действиями. Такие политики становятся заложниками открытости, которая плохо вяжется с существующими практиками, — они буквально находятся меж двух огней. При этом кредит доверия у них крайне мал и они воспринимаются просто как инструмент, который не только можно, а нужно менять по мере его износа — и это совсем необязательно должно совпадать с избирательными циклами.
Они правые или левые?
У глобального протеста все еще периодически появляется идеологическая окрашенность, но она очень сильно отличается от условного 1968 года. Мы видим, как легко какие-то конкретные задачи или поводы для возмущения объединяют правых и левых (особенно это характерно для авторитарных режимов), как избиратели, традиционно поддерживающие левых, вдруг голосуют за новые лица — популистских политиков, имеющих правую, центристскую или вообще никакую идеологию.
Недостаток такой ситуативной мобилизации — невозможность ее длительного поддержания, а значит, и формирования условий для реализации долгосрочной политической стратегии — никто не хочет затягивать пояса сейчас, чтобы получить что-то в будущем (мы видим это сейчас на примере Чили), потому что не верит, что он это в реальности получит. Реформы в современном мире возможны лишь при условии доверия общества к власти, а кредит этого доверия, похоже, исчерпан.
Это рождает рост популизма, в который политические системы часто погружаются в периоды, когда требование перемен уже сформулировано, а пути к ним пока не снискали общественного компромисса.
Поиск компромисса
С огромной натяжкой историю XX века можно разделить на эпоху двух таких больших компромиссов. Первый — концепт «социального государства», появившийся еще при Бисмарке, в качестве реакции на рост популярности социалистов. Эта практика компромисса с некоторыми требованиями рабочих (в индустриальных странах) и крестьянства (аграрные реформы в развивающихся странах) позволила обществу добиться довольно многого и на волне послевоенного кейнсианства создала условия для второго большого компромисса — появления «государства всеобщего благосостояния».
Это была попытка практической реализации политики равенства возможностей и прав человека. По-настоящему успешна она стала разве что в Европе и США (в меньшей степени). В то же время попытки повторения европейского опыта предпринимались по всему миру, и это позволило многим странам довольно далеко продвинуться в реализации отдельных частей «государства всеобщего благосостояния».
Сейчас мы, по всей видимости, наблюдаем этап поиска нового «компромисса». Общество хочет от власти больше свобод, больше политического представительства и настоящей, а не ритуальной реализации результатов прошлого компромисса (особенно в развивающихся странах).
Этап «переговоров», сопровождающийся протестами и реакцией на них (репрессиями), торговыми и региональными войнами (надеемся, что обойдется только ими), будет проходить везде по-разному (в зависимости от текущего уровня развития конкретного государства), но в результате должен завершиться некой новой моделью организации жизни. Какой она будет — покажет время.

Источник

http://www.imperiyanews.ru/details/be31a188-6d05-ea11-810a-020c5d00406e

  Детский сад какой-то.  Какой компромисс? Какие права человека? Мир заходит в последнюю фазу построения мирового правительства, для чего локальные правительства должны быть надежно скомпрометированы (Трамп - держись!) , но от безвластия и беспорядка люди тоже смертельно устали. 
  И тогда они вес дружненько проголосуют за сытую и уютную тюрьму. И это человечество считает себя умным, цивилизованным? Оно неспособно делать элементарных выводов из окружающих фактов. - Jack

воскресенье, 3 ноября 2019 г.

Фразы.

предыдущая статья

1401. Одни спорят ради истины, другие – ради победы.

1402. Юноша превращается в мужчину только под воздействием женщины.

1403. Статус мужчины определяется женщинами.

1404. Наоборот данное правило не работает. Мужчина может испортить девушку, но не перевоспитать. Максимум что может мужчина – удерживать свою женщину в определенных рамках.

1405. Сказанное иллюстрирует фундаментальную роль тещи во всякой семье.

О проповеди.

1406. Проповедовать можно только в трех случаях: чтобы спасти ближнего, чтобы помочь ему в трудной ситуации и когда невозможно удержать в себе восторг о Боге и не поделиться с ближним (как бывает после просмотра великолепного фильма или победы любимой команды в спорте).

1407. Но во всех этих случаях заранее требуется получить согласие собеседника. Иначе в ответ неизбежна грубость и неприязнь, максимум – снисхождение, как к незадачливому влюбленному, зацикленному на своей возлюбленной и толкующему о ней каждому встречному.

1408.Тело можно вылечить насильно. Душу можно пленить только любовью.

1409. Польза диеты и воздержания от пищи (устранения главных причин наших болезней) часто нейтрализуется вредными медицинскими препаратами.

1410. Любовь без взаимности – это то, что отличает Бога от несовершенных.

1411. Деньги – эквивалент не времени, а любви, вожделения, страсти человеческой. Капитал – это страсть, а не труд.

1412. Человек, отвергший Бога, неизбежно приходит к выводу, что все вокруг – дерьмо. Но это лишь его выбор.

1413. Лучший образец толерантности – свинья. Ей все хорошо.

1414. Современные люди прячут лица за масками-балаклавами, а срам выставляют напоказ.

1415. Трус –  оттого, что одевает трусы на голову, а не куда следует.

1416. Суть феминизма  это претензия на преимущества мужчин при одновременном сохранении привилегий женщин.