Священная война и политика.

  Евгению Федорову и Николаю Старикову часто задают один и тот же вопрос. (Например, вот один из последних случаев: ссылка) Он звучит примерно так:

  Почему Ваша политическая программа настолько неконкретна и расплывчата, что фактически таковой не является. Все, в сущности, сводится лишь к борьбе за национальное освобождение, причем здесь приветствуются любые, самые одиозные и  несовместимые силы, единственное условие – патриотизм и любовь к Родине. Но ведь это же – платформа для последующих разногласий и противоречий, когда люди после Великой Победы могут почувствовать себя обманутыми и использованными в чужих целях.

 Ответ на этот вопрос обычно бывает достаточно многословен и неубедителен. Дескать, нужно бороться, сейчас не время концентрироваться на противоречиях, важно скинуть оккупанта. А там разберемся.

 Подобная логика кажется уязвимой, здесь слишком легко увидеть попытку умного пиара, отказа от более точного политического позиционирования в угоду массовости,  то бишь продажам.

 Но, кажется, нашлось точное и безупречное объяснение. Правда для этого пришлось обратиться к гипотезе о Боге и критериям Веры, что наверняка будет воспринято атеистами свысока. Хотя именно с позиции Веры геополитика смотрится наиболее выпукло и  нетривиально, в ней все становится предельно разумным и предсказуемым, что может показаться странным человеку, привыкшему к традиционной политической неразберихе и маразму.

 Что говорит Вера насчет политики? А она прямо запрещает участие в ней. Все эти ток-шоу, митинги и пиар акции, обмен компроматами и обвинениями – все это прямо порицается Церковью. И истинно верующий человек несовместим с идеей партийного строительства, наоборот, его долгом является послушание той законной власти, которая есть на данный момент.

  Вот такое радикальное и в высшей степени мудрое отношение к политике.

  Разумеется, подобное отношение имеет исключения, например нападки на Церковь, сатанинские оргии или массовые расстрелы. Причем именно в таком порядке: там, где нет нападок на Церковь, нет ни сатанизма, ни массовых расстрелов и других жутких преступлений власти. Соответственно, власть, допускающая подобные вещи, становится нелегитимной, и людям позволено игнорировать и сопротивляться власти, но исключительно в таких экстраординарных случаях.

 А как Церковь трактует отношение к освободительной войне?

 Здесь и речи не идет ни о смирении, ни о всепрощении. Наоборот, самая решительная война с захватчиками не только приветствуется, но наоборот, всякое уклонение от такой борьбы воспринимается как предательство, как недостойный верующего поступок.

 Думаю, вывод очевиден. Народно-освободительное восстание – это святое, богоугодное дело, направленное на завоевание суверенитета Родины и на освобождение от внешнего управления, позорной дани и потока омерзительной пропаганды. И каждый обязан не просто «сочувствовать», но принимать самое активное участие в этом деле.

 А вот дебаты насчет наиболее оптимального обустройства общества будущего – дело темное и неблагодарное, чреватое гражданским классовым расколом и войной. И потому чрезмерное популистско-эмоциональное внимание к этому вопросу не только не приветствуется, но и является крайне вредным и бесперспективным.

 Не стоит все это гипотетическое будущее социальное счастье ни слезинок ребенка, ни пролитой крови, ни даже сломанного носа и синяка под глазом.

 Освобождение Родины – это не грязная политическая борьба кланов и классов за место у кормушки. Это – священная война, касающаяся каждого.