Станет ли Путинская Россия «николаевской».

  Идеей данной статьи является сравнение знаменитого «держиморды» 19 века, русского царя Николая I и современной ситуации в России, а конкретно сравнение эпохи Николая I с В.В. Путиным.

  Сходство просто поразительное. Вот что характерно для «николаевской России»:

1. Николай I пришел к власти в момент неудачной, но вполне реалистичной попытки уничтожить Россию, как государство. И только строгость и решительность действий Николая I привела к полному разгрому декабристского движения.
2. Николай I проводил строгую и последовательную политику по уничтожению всякой «фронды», как за рубежом, так и внутри России. Именно в период его царствия Лондон стал столицей и центром подготовки  революционеров, появились такие одиозные личности, как Герцен, К.Маркс и множество других. При этом,  какую бы чушь эти личности не проповедовали, тезис о реакционности царизма, о монархии, как главной причины вечной отсталости России и главной угрозы всему миру, был всюду уместным, бесспорным и востребованным.
3. В России набрали силу движения «западников» и «славянофилов». При этом ненависть к царизму в этих течениях была идентичной.
4. Борьба с коррупцией и фрондой привела к невиданному росту бюрократизма и злоупотреблений, особенно в армии, где была введена так называемая «палочная дисциплина».
5. Начались крестьянские волнения, а так же выступления на уральских и иных заводах, резко увеличилось количество убийств помещиков и других преступлений против представителей власти, что следует рассматривать как предтечу, как пробу пера последующего революционного террора.
6. Помимо подавлений волнений внутри страны, Россия участвовала в подавлении восстаний в странах Европы, что неизбежно приводило к заражению солдат тамошними идеями. Очень трудно объяснить бесправному крепостному, почему он должен защищать чужеземных бар от их же собственных холопов.
7. Венцом деятельности Николая I («29 летнего режима») было поражение в Крымской войне, которая задумывалась как победоносная, гарантировано успешная компания по упрочению позиций России и выходу её на Средиземное море. Но Австрия, Англия и Франция, вроде бы целиком обязанные России за вклад в сохранение монархического строя, подавления «призрака коммунизма», сохранения мира в Европе, совершенно неожиданно для царя попытались нанести России смертельный удар, выступив единым антирусским фронтом.  В отличие от всех логических, а-ля Макиавелли, выкладок царя и его усердных советников.
8. Вся вина за все происходящее, от военных поражений, воровства чиновников, до  крестьянских войн и произвола отдельных самодуров-помещиков целиком была возложена на Николая I. Вследствие чего его личность стало одиозной не только для простого народа, но даже для профессиональных историков.

   Все перечисленное настолько сильно перекликается с современностью, что лично у меня нет малейшего сомнения, что эпоха Путина целиком будет повторением эпохи Николая I. По крайней мере, западные «петухи» уже вовсю поют по нотам, написанным два столетия тому назад. В том числе и о коррупции и о технической и экономической отсталости, и о темноте нашего «дурно воспитанного» народа.

  Но, чтобы история не повторилась, чтобы посеянные современными Герценами семена не взошли новыми кровавыми всходами революций, нужно сделать соответствующие выводы, не повторить ошибок, сделанных Николаем I. Который, разумеется, не более самодур, чем Каддафи, Лукашенко или И.В.Сталин. Просто не самый способный шахматист.

  Но прежде предлагаю ознакомиться с зарисовками из николаевской России, сделанные талантливым советским историком Е.В. Тарле  в книге «Крымская война».  

 

  Русские солдаты, нисколько не боявшиеся самых кровопролитных сражений, боялись госпиталей, и они были совершенно правы. Нужно было так случиться, чтобы сам командующий войсками, князь Горчаков, оказался осенью 1854 г. временным жителем города Кишинева, и только поэтому он узнал о невероятных порядках в местном госпитале, где за пятнадцать дней (с 1 по 16 сентября) умерло 188 человек, а когда спустя две недели князь снова заинтересовался этими госпитальными делами, то узнал, что с 16 сентября по 4 октября умерло еще 231 человек. Госпиталь был не очень большой, процент смертности показался в самом деле чувствительным, тем более что никаких сражений уже несколько месяцев не происходило, да и лежали в кишиневском госпитале не столько раненые, сколько просто больные солдаты.

   Горчаков велел Хрулеву произвести расследование. Оказалось, что пища и скудная, и неудобоваримая; борща больные не едят, ибо от него происходят всегда рези в животе и тяжкие боли. На мясо отпускается столько денег, что мог бы быть куплен самый лучший сорт, а покупают самый худший и т. п. Мрут не только больные, но и служители госпиталя: за короткое время умерло из них двадцать пять человек, потому что при тяжелой своей службе они голодают: на них отпускается 3 1/2 фунта мяса в месяц. Самое важное для нас это то, что Хрулев, представивший доклад Горчакову, вовсе не обвиняет никого в каких-либо из рук вон выходящих злоупотреблениях: в Кишиневе было как везде, и только, повторяю, случай, приведший Горчакова в этот город, послужил причиной производства расследования, правдивого, но совершенно бесполезного{32}. Больные помещались "в подвальном этаже, где очень сыро и в окнах нет ни форточек, ни вентиляторов". А в тех редких случаях, когда вентиляторы имеются, они никуда не годятся, потому что не очищают воздуха (показание д-ра Быкова генералу Хрулеву). Белье грязное, лекарства либо не выдаются там, где они нужны (например, хинин), либо выдаются, но там, где они не нужны и даже вредны.

  А вот и другое показание:

   "В госпитале даже раненым офицерам подавали суп с тараканами... Командир отпускал на котел припасы в десятичных дробях, предоставляя солдатам заботиться самим о своих желудках, и те по ночам бандами отправлялись в поля копать картофель..." Доходы, получаемые от этой систематической кражи солдатского довольствия, имели свое общепризнанное, правильно исчисленное финансовое значение в русском быту. Например, в 1855 г. один командир пехотной бригады выдал свою дочь замуж, дав в приданое половину того, что он будет отныне красть из сумм, отпускаемых на продовольствие солдат. Но хотя солдат не кормили, больных в ведомостях часто вовсе не оказывалось. Майор резервного батальона Нарвского полка хвастался публично, что у него больных солдат не бывает. "Дам 25 розог, да и спрошу о здоровье; кто отзовется больным, еще накину!". Все это в 1853-1855 гг. делалось особенно усердно. "Многие спешили воспользоваться временем и ковали железо, пока оно было горячо". "Заведовавший двумя батальонами Л. кормил солдат скверно", и эти батальоны по дороге оставляли множество больных. Л. не унывал, услыша о доносах, и самодовольно поглаживал свои карманы, как бы говоря: "Защита у меня здесь".

   Невозбранный, неистовый грабеж часто принимал в русской оккупационной армии такие формы, что исследователю становится порой просто непонятно: как вообще солдаты могли держаться, могли воевать, даже при всем их самоотвержении.

"Войска более или менее ясно понимали, что ход наших дел на Дунае не был естественный, что военные соображения часто уходили на задний план и уступали место соображениям иным, политическим, мало доступным войскам", - говорит участник Дунайской кампании, пишущий в 1872 г., а потому благоразумно укрывшийся под инициалами. Не может он прямо сказать, что, кроме политических соображений, во многом, что творилось на Дунае, играли роль и соображения о направлении казенных сумм в карманы начальства. Одной лишь бесплановостью и бестолковостью ведения войны все-таки солдаты не могли, например, объяснить себе, почему принято было, как правило, начинать разные дорогостоящие постройки именно тогда, когда уже решено было покинуть данное место: "Нередко представлялось следующее: растянутые войска, сделав короткое наступление, начинают без видимой причины продолжительное отступление. Но еще замечательнее: заняв какую-либо позицию, войска спокойно стоят на ней сравнительно долго, почти в бездействии, затем начинается постройка укреплений, а лишь окончены они, по всем правилам инженерного искусства, начинается отступление. Это странное совпадение окончания построек с началом отступления проявилось под Силистрией даже на ставке князя Горчакова, которая окончательно была отделана только за несколько дней перед оставлением нами правого берега Дуная. Повторение этого факта произвело на войска серьезное впечатление". Солдаты знали ведь, что все это является наглым, среди бела дня обкрадыванием казны, потому что после ухода русских войск уже никто никогда не проверит, что не выстроено, а что выстроено и как выстроено в покидаемом навсегда месте. Турки били русских солдат, лишенных защиты укреплений, а укрепления являлись (конечно, для видимости) лишь перед самым уходом. Дело дошло до ропота: "Когда одна из пехотных дивизий, раньше других отступившая в русские пределы за реку Прут, получила приказание укреплять берега этой реки, солдаты высказали ропот, выражая, что мы-де знаем, что это значит, но не желаем уже отступать, находясь на своей земле"{7}.

  "Сколько раз, например, гвардия получала приказание выступить из Петербурга, сколько раз была останавливаема, сколько раз выступала, потом опять возвращалась назад, и все это без всякой цели, без всякой нужды, по минутным соображениям, которые тотчас же уступали место другим... Несчастных солдат... форсированными маршами гнали взад и вперед с одного конца России на другой, не давая им отдыха, часто не заготовляя для них ни квартир, ни провианта". Конечно, еще более резко нелепость, бесцельность, растерянность, ненужная суетливость, внезапные припадки апатии бросались в глаза участникам сражений, которые за эти качества командного состава расплачивались своей кровью. Чем выше по чину и по положению начальник, тем он часто бездарнее и вреднее - этот вывод много раз в различных выражениях и исходящий из самых разнообразных источников встречался мне в документах. Но о технической неподготовленности армии, о совершенно неудовлетворительном руководстве, сводившем к нулю почти все военные предприятия, даже сулившие успех, мне придется говорить неоднократно в дальнейшем изложении, при характеристике отдельных генералов и при анализе их действий. В кратких вводных замечаниях к работе, которая посвящена непосредственно дипломатической истории 1853-1856 гг., распространяться детально об этом предмете совершенно незачем.

 А вот оценки положения России, данные современниками («Крымская война» Е.В.Тарле):

  Грановский дальше говорит, что в один год Россия потеряла в Европе всех своих союзников и лишилась надолго возможности восстановить свое влияние на Востоке. Чтобы привлечь славян на свою сторону, "Россия должна поднять революционное знамя, а для этого нужно носить революционное начало в самом себе, для этого нужно нам обновиться с головы до ног, преобразовать все общественные учреждения, освободить Польшу, отказаться от своего прошедшего и пойти по совершенно новой дороге". Но этого автор не ждет, конечно, от правительства: "Грустно взглянуть на настоящее положение России. Эта великая страна, еще недавно стоявшая на верху славы и могущества, в два года приведена в самое печальное состояние. Она окружена врагами, во главе ее стоит тупое, самовластное и невежественное правительство; народ приуныл, веры и патриотического энтузиазма в нем нет, да и может ли он быть, когда приходится даже бояться успехов русского оружия из опасения, чтоб это не придало правительству еще более силы и самоуверенности". Всюду беспорядок, воровство, ужасающие злоупотребления, нелепости в дипломатии, ошибки в ведении военных действий. "Двадцатидевятилетний гнет совершенно убил прежнюю любовь и доверие народа к своему правительству. Но всего более к этому способствовала настоящая война. Она окончательно разорвала союз царя с народом, она опозорила это царствование... Будем надеяться, что тяжелое испытание не пройдет даром, что урок послужит нам на пользу; будем надеяться, что Россия, обновленная несчастьями, почувствует в себе новые силы и сумеет выйти из того печального и унизительного состояния, в котором находится теперь".

  Основоположники марксизма, носители европейской революционной мысли, безошибочным чутьем оценили громадное прогрессивное значение результатов Крымской войны, несмотря на то, что самодержавие еще уцелело в 1856 г. Энгельс считал, что правительство Александра II заключило "мир на очень сносных условиях". Но последствия крымского поражения для внутренней политики России он считает "тем значительнее": "Чтобы самодержавно властвовать внутри страны, царизм во внешних сношениях должен был не только быть непобедимым, но и непрерывно одерживать победы, он должен был уметь вознаграждать безусловную покорность своих подданных шовинистическим угаром побед, все новыми и новыми завоеваниями. А тут царизм потерпел жалкое крушение, и притом в лице своего внешне наиболее импозантного представителя; он скомпрометировал Россию перед всем миром и вместе с тем самого себя - перед Россией. Наступило небывалое отрезвление... К тому же Россия постепенно развивалась и в экономическом и в умственном отношении; рядом с дворянством появились уже зачатки второго просвещенного класса, буржуазии"

  Из сказанного очевидно, что в глобальном противостоянии николаевской России и мирового империализма первая потерпела тяжелое поражение. Несмотря на очень благополучное начало в 1825 году.

  При этом ключевыми врагами нашей страны является коррупция и прямое вредительство её элиты, а так же обильная западная пропаганда. Причем, судя по действиям В.В.Путина, уроки преподанные англосаксами николаевской России, не пропали зря. И в части формирования элиты, и в части информационной войны делаются неспешные, продуманные, но правильные шаги.

 И именно это заставляет англосаксов затевать новую «крымскую» войну досрочно, не давая Путину завершить реорганизацию страны, по максимуму использовать протестный потенциал отстраняемой от кормушки элиты.

  И здесь уже очень многое зависит так же от нас. Смогут ли Путину прилепить образ кровавого диктатора-самодура, или, наоборот, не смогут справиться со всенародной любовью к нему, как это было с И.В. Сталиным,  -  именно это решит исход настоящей партии. Как и всего сценария развития мировой истории 21 века.