Сущность нерусского слова
«менеджмент» рассматривалась в словаре лживых слов (ссылка),
однако его уникальная зловредность
заслуживает полноценной статьи.
Смешно и удивительно то, что написанное ниже в общем-то банально, хотя
этого и близко нет в толстенных и презентабельных книгах по менеджменту.
Что такое менеджмент? С точки зрения обычного здравого смысла – наука
управления людьми, умение с помощью хитрых и остроумных стимулов, уловок и
ухищрений руководить таким малоуправляемым и самолюбивым контингентом, как
люди.
Однако, в самом слове есть небольшой, казалось бы, дефект. Ведь
полноценно управлять корпорацией может только собственник. Менеджер по
определению всегда имеет над собой более высокий уровень управления, т.е. любой
топ-менеджер – это в чем-то насмешка над истиной, топ-менеджер есть просто одна
из разновидностей менеджеров среднего звена.
В науке все это скрывается путем подмены
понятий. Так, управление капиталом корпорации рассматривается как
инвестиционный менеджмент, управлением портфелем акций и других ценных бумаг.
Т.е. если исходить из такой постановки вопроса, собственник предприятия
предпочитает скорее продать свои акции, а не уволить проворовавшегося и
вышедшего из доверия менеджера.
Хотя с точки зрения самого простого здравого
смысла очевидно, что роль полноценного (а не номинального собственника)
предприятия заключается в подборе и оценке персонала, а это и есть самое
недвусмысленное управление. Ибо оценка персонала (топ-менеджеров) не возможна
без более-менее четко сформулированных задач. Конкретных: как разделаться с
конкурентами, как поделить рынок с партнерами, как манипулировать ценами, как
минимизировать налоги и сколько денег вложить в развитие и с какой отдачей.
Очевидно, что это много более развернутые и глубокие задачи, чем просто минимальный
размер прибыли на акцию и сумма дивидендов, которые интересуют инвестиционного
менеджера.
Отсюда так же прямо следует, что менеджеры в
принципе не оперируют вопросами стратегического управления, их удел – вопросы
тактические, выполнение уже поставленных задач. Причем нередко они оказываются
даже непосвященными в подлинные далекоидущие планы своего патрона.
Иными словами любой менеджер – человек
зависимый, действующий по инструкции, доверенности или контракту. Без этой
бумаги он – никто и ничто.
Т.е.
менеджер – бюрократ?
Нет. Дело в том, что классический бюрократ (особенно в представлении
основоположника подобного подхода к управлению М.Вебера, 1864-1920)
представляет собой благо, торжество закона и разумности, идеальное
распределение обязанностей и труда на основе научного подхода. К счастью, эту достаточно цельную и
непротиворечивую концепцию сегодня критиковать не требуется (что сделать серьезно
и научно обоснованно в высшей степени непросто), так как она давно стала
нарицательной, а примеры полного равнодушия к делу и любви к пустому бумаготворчеству
стали широко распространенными.
Тем не менее, нужно отметить, что эта самая
инструкция, формуляр или предписание,
казалось, ограничивающие бюрократа, дают ему вполне обоснованное
ощущение собственной неуязвимости и даже свободы. Ведь в пределах своей
инструкции, своих полномочий бюрократ оказывается вполне ответственным и
неплохим работником, больше того он даже может дать полезный совет в чьих
полномочиях находится вопрос, выходящий из его компетенции.
Т.е. вред бюрократизма весьма преувеличен:
честный и неглупый человек в кресле бюрократа имеет все предпосылки принести
вполне ощутимую пользу, хоть конечно и не такую значимую, как если бы ему была
предоставлена большая самостоятельность. Здесь так же уместно отметить, что
даже самый честный и умный человек из самых добрых побуждений скорее нанесет
своей организации вред, а не пользу, если ему предоставить слишком уж большую
самостоятельность. Т.е. бюрократизм скорее полезен, чем вреден, вопрос только в
мере.
Получается менеджмент хуже, чем бюрократизм?
Еще как! Но все по порядку.
Почему современных менеджеров невозможно
назвать бюрократами? Да потому что любовь к бумаготворчеству привела
бюрократизм к полному отрицанию самого себя. Любая средних размеров
организация, «пожившая» хотя бы лет 10 производит такое дикое количество разнообразных
нормативных документов, приказов, распоряжений, инструкций, что людей, которые
хоть сколько-нибудь ориентируются в этом многообразии попросту не остается.
При этом каждая смена собственников означает
полную смену так же и нормативной базы. Новоявленным светочам не к лицу
разбираться в местной нормативной казуистике, поэтому обычно они предпочитают
писать, а не читать. Впрочем, через пару лет количество вновь написанного
становится таким обширным, что сами издатели уже с трудом ориентируются в
собственных приказах и распоряжениях.
От этой безысходности нередко организации
бросаются в пучину «реинжениринга», «формализации бизнес-процессов», написания
«технологических карт», должностных инструкций и прочих нормативных документов.
Регламентируется все и вся: от приема посетителей и разговоров по телефону до
приема пищи и посещения курилок и уборных.
Но очередная реинкарнация Макса Вебера в конце
20-го века приводит лишь к еще более плачевным результатам. Почему то
оказывается решительно невозможно написать более-менее четкую инструкцию даже
для оператора шлагбаума (ну как в ней описать порядок действий относительно
разного рода близких друзей шефа, особенно женского пола?). Что касается более
интеллектуальных должностей, то все инструкции, приказы и доведенные планы
оказываются настолько взаимно противоречивыми, что современный
менеджер-бюрократ не слишком «переймаеться» взаимным несоответствием буковок каких-то бумажек. Зато всегда найдется бумажка, его оправдывающая.
Т.е. современный менеджер чувствует себя куда
как более вольготно, нежели его предшественник бюрократ. Теоретически он мало
чем рискует, так как на любой каверзный вопрос у него заранее подготовлен ответ
(как и его предшественник, он любит бумажную работу, разделение ответственности
и т.п.) Однако, эта свобода вовсе не
означает свободы действий. Как раз наоборот.
Фокус в том, что все формальные уловки
бюрократа неэффективны в нынешнем веке. (Хоть и по-прежнему абсолютно
необходимы для выживания). Вышестоящий менеджер, благодаря юридической
казуистике, имеет предостаточно возможностей, чтобы расправиться с неугодным
нижестоящим менеджером абсолютно независимо от его реальных прегрешений или
достижений, соответствия инструкциям или наоборот.
Теоретически вершиной развития корпорационного
законотворчества могло бы стать создание внутренних юристов, которые
разбираются в этом внутрикорпорационном законодательстве, а так же суды,
прокуратура, прецеденты и т.п. Но беда в том, что любой вышепоставленный
менеджер глубоко плевать хотел на правоту нижепоставленного, ссылающегося на
некие пункты давно забытого всеми постановления. Ведь сама суть менеджмента –
подчинение начальнику, а не документу, как это было при бюрократизме.
Таким образом, конечным итогом развития системы
менеджмента есть прямое холуйство, раболепие, угодничество. Высшим пилотажем
является упасть в грязь лицом, чтобы лишь потешить верховного барина, как это и
было некогда в классической литературе. Т.е. менеджеры есть не что иное, как
дворовые люди барина, весь смысл деятельности которых есть развлекать и
ублажать своего начальника, менеджера более высокого уровня.
Но в отличие от времен барства и дворянства,
современные менеджеры в принципе не склонны к принятию хоть каких бы то ни было
решений без прямого указания своего начальника. Причем нередко письменного,
потому как нисколько не доверяют ему на слово. Все это прямо следует из
запутанности и противоречивости нормативной базы, указаний и требований,
постоянных изменений в планах организации, а нередко и текучести кадров, но
главное – непредсказуемости начальства. В такой ситуации самая беспроигрышная
позиция – не делать ровно ничего, не принимать абсолютно никаких решений, при
этом гениально симулируя видимость безумной занятости и активности. При этом
идеальное знание инструкций и приказов используется менеджерами для все
большего усложнения самых простых ситуаций, для ухода от любой ответственности,
в том числе действия и бездействия. Т.е. даже действие и бездействие сливаются
в апогее непостижимой активности менеджеров.
Отсюда следуют гениальные образы менеджеров-импотентов, блестяще высмеянные
«Уральскими пельменями», которые не способны ни внятно говорить, ни совершить
сколько-нибудь осмысленное действие. Ведь для любого менеджера не дело имеет
смысл, а сохранение своего рабочего места. И всякий риск здесь неприемлем. Не
говоря уже о том, что различные зомбирующие тренинги и мастер-классы так
промывают мозги, что в них немного остается здравого смысла.
Но полное отсутствие инициативы есть ещё не
самое страшное в системе менеджмента. Самое страшное – извращенная обратная
система мотивации, т.е. мало того, что на каждом уровне общественной пирамиды
предлагаются одни и те же примитивные и низменные животные стимулы, только в
больших количествах (см. по теме ссылка),
но и каждый новый уровень общественной пирамиды требует все более
бескомпромиссного низкопоклонства и угодничества. Только попробуйте угодить
человеку пресыщенному, самолюбивому, крайне нетерпеливому и избалованному. А
ведь именно это – основная функция любого топ-менеджера. И пусть поправят меня,
если я не прав высокопоставленные управленцы, жены, любовницы, дети и слуги
сильных мира сего.
На фоне того, что творится на самом верхнем этаже власти, любые
безобразия и чудачества в любой корпорации представляются вполне обычным
рабочим процессом.
Т.е.
если при бюрократизме честный и неглупый человек имеет все основания
рассчитывать на постепенное продвижение по карьерной лестнице и принесение
существенной пользы своей организации и обществу, то при системе менеджмента
это практически невозможно. Каждая новая ступенька восхождения по карьерной лестнице
требует либо отказа от порядочности и постижения искусства лизоблюдства и
интриг, либо такого необыкновенного таланта, который редко встречается.
Что может быть удивительного в том, что
западная система менеджмента оказывается чудовищно неэффективной, ресурсозатратной
и нетехнологичной? Если даже восточные системы (особенно японская) признаются
более совершенными, хотя их суть – энтузиазм желающих выжить рабов на галере
или ученых в тюремной шарашке.
Разве это может сравниться с трудовыми
подвигами СССР периода расцвета социалистической модели, когда не только каждый
руководитель, но и каждый работник был не просто «менеджером» своей лопаты, но
собственником, хозяином и чувствовал полноценную ответственность и
заинтересованность в своем труде, ощущал пользу, приносимую стране. Разве это
может сравниться с ощущением работы даже на самого хорошего и доброго «дядю»? Разве
могут какие бы то ни было формы участия в прибыли компенсировать великое
ощущение сопричастности в самом настоящем чуде, подвиге и просто добром деле?
Еще попадаются изредка осколки старой
закваски, так называемые «красные директора», которые воспринимают свое
предприятие, как свою жизнь, которые чувствуют личную ответственность за все,
что на нем происходит (без всякой дурацкой бумажки). Которые воспринимают новоявленных
собственников как недоразумение, как нечто совершенно лишнее и крайне опасное
для их предприятия. Но новая система управления беспощадна к подобным
руководителям.
Это и есть последний вывод. Менеджмент, как
система управления призван всячески вытравить из народной памяти представление
о том времени, когда люди были не менеджерами, а хозяевами на собственной земле,
в своем доме и на своих предприятиях.
Комментариев нет:
Отправить комментарий