О счастье.

       Все люди мечтают о счастье.

      Ради него они терпят лишения и невзгоды, напрягаются физически и умственно, лишают себя многих радостей жизни, свободы и доступных им удовольствий.

      Но что такое счастье? Материалистический подход понимает счастье как получение удовольствия. Физического, психического или морального. Ибо всякое удовольствие материально, даже слава, успех или ощущение обладания чем-либо, в том числе власти и личного влияния вполне материальны и могут быть конвертированы в вполне конкретный актив.  

     Именно к материальному удовольствию шли, создавая материально-техническую базу коммунизма. О нём же, о жизни всласть, грезит американская мечта. Разница была только в том, что коммунисты хотели добиться некой справедливости, соответствия вознаграждению затраченному труду, тогда как капитализм не заморачивался такими изначально неразрешимыми сложностями, а наоборот благословлял и прославлял эгоизм, стремление к личному счастью и успеху, презирая комплекс вины перед неудачниками и лузерами.

    Очевидно, что вторая идеология оказалась честнее и жизнеспособнее, неудивительно, что она победила и стала доминирующей в мире.

    Однако и эта идеология имеет определенные пределы. Оказывается, несметно богатые по меркам любых предыдущих человеческих эпох люди, вполне материально обеспеченные и не отягощенные каждодневным измождающим трудом, все равно остаются несчастливыми. Мы быстро привыкаем к хорошему и перестаем ценить его. И, соответственно, такое общество теряет свой стимул, оно становится слабым и безвольным, более бедные и голодные страны начинают доминировать и угрожать гегемонии. Особенно это проявляется во втором и третьем поколениях, которые не знали голода, войны и лишений и оттого особенно пассивны. 

    Интересным явлением, которое, возможно, внесет определенное оживление в эту затухающую мировоззренческую картину общества потребления и гедонизма является крутое, статусное потребление. Этому исследованию посвящена книга Стивена Кварца и  Анетт Асп «Круто! Как подсознательное стремление выделиться правит экономикой и формирует облик нашего мира». Если коротко, то в пост-материалистическом мире и в экономике знаний становится актуальным не просто статусное потребление, но умение выделиться и подчеркнуть свою принадлежность к той или иной социальной группе, подчеркнуть, что человек не имеет отношения к группам приниженым и «некрутым».

    Сформировавшись первоначально у подростков, сегодня именно такое потребление становится новой общественной нормой, когда рациональный выбор полезного и экономически обоснованного товара полностью отметается эмоциями – зеленой экономикой, желанием выделиться и главное – крутостью, модностью и ещё раз крутостью такого товара.

    Как пример, здесь лучше всего привести внедорожники, которые полностью вытеснили минивены, хотя последние гораздо более надежнее, экономичнее, дешевле и комфортнее первых. Они имеют один единственный недостаток: иметь минивен – не круто.

   В этом сытом и более чем обеспеченном обществе настоящей отдушиной становится стратегия «голубого океана». То есть создание собственной уникальной ниши, рынка, на котором не будет изматывающей конкуренции, будет возможность для индивидуализма, развития и свободы. Причем это касается как работодателей, стартапов, так и работников, количество профессий которых постоянно растет, особенно если сравнить с теми временами, в которых преобладали чисто рабочие специальности.

  Так же любопытно, что в экономике знаний объем актуальной для профессии информации и компетенций устаревает в течение 3-5 лет, что тоже создает определенные возможности для более молодых и мобильных предпринимателей и работников.

  Все это красиво, но мне ближе иная точка зрения. Современное общество достаточно быстро деградирует, отражением этого как раз и является появление множества новых рынков и потребностей,  которые ранее трудно было себе даже вообразить вследствие их очевидной нелепости.

  Это проще понять на примере крестьянина, который ранее умел все, от аграрных работ до полного комплекса ремесленнических специальностей, от строительства дома до производства обуви и одежды. Согласитесь, это гораздо круче, чем пресловутая экономика знаний, когда юноша, овладев несколькими компьютерными программами или навыками обращения с инструментами искренне считает себя продвинутым и умным, хотя реально почти ничего не умеет делать.

   Второй признак деградации общества заключается в фрагментации его на группы, сформированные по демонстративному, крутому потреблению, например, сообществ байкеров, футбольных фанатов и различных молодежных течений. Если ранее этапами разложения человечества было появление языков, непонимание людьми друг друга, затем появление таких нелепых фрагментов, как нации, то сегодняшняя стратификация общества беспрецедентна, она раскалывает общество по совершенно произвольным признакам.

  Отличительной особенностью новых сообществ является некие яркие сигналы, которые посылают их участники всем остальным.

  Точно такое поведение наблюдается и у животных, довольно нелепые и вредные для выживания сигналы которых (рога, перья, хвосты) служат важным сигналом об определенной иерархии в их зверином обществе. Точно так же статусное и крутое потребление имеет целью поднятие самооценки и ранга в иерархии, а вовсе не удовлетворение потребностей и даже получения удовольствия, о которого мы говорили в начале статьи.

   Если резюмировать, то примитивизация общества как раз и приводит широкому распространению животных, а не человеческих принципов общежития, точнее выживания. Какое же тут может быть счастье? Альфа-самец вся время находится в стрессе, боясь потерять свое привилегированное положение, другие самцы завидуют альфа-самцу, самки же либо бесправны, либо кооперируются и навязывают свою волю самцам и тогда бесправными становятся уже последние. (см тот же источник)

   Так стремление к удовольствию, понимание счастья именно в таком, казалось, очевидном и непосредственном ключе приводит к отрицанию удовольствия и полной невозможности достижения счастья, ощущению тревожности, неудовлетворённости и психическим болезням.

    И наоборот, успешное материалистически ориентированное общество может основываться не на стремлении к удовольствию, а на радости избавления от боли и дискомфорта. Что длиннее радость от потребления, совершения самой долгожданной и статусной покупки (например, приобретения дорогого автомобиля или дома) или радость от избавления от боли? Например, зубной, если она продолжалась значительное время и была нестерпимой? Что эффективнее, надежнее, дешевле, проще?

    Одна беда, такое жесткое мобилизационное состояние не должно связываться людьми с произволом властей, нарочно создающими своим людям неблагоприятные жизненные условия, а объясняться вполне объективными и независимыми от их воли факторами. Как, например, это делали большевики, рассказывая сказки о мировой капиталистической угрозе. Или сегодня мы слышим об угрозе исламистского терроризма. 

  Если к этому добавить ожидание существенного ухудшения уровня жизни и уменьшения свобод в ближайшем нашем будущем, то неизбежно значительное увеличение уровня счастья населения, как мы это и наблюдали в СССР, о котором осталось столько ностальгических воспоминаний. Или о 30-х годах, по которым ностальгируют американцы, хотя у них голодомор был куда более смертоносным, чем у нас.

   Судя по тому, что все мировые процессы ведут именно к этому, те кто нами управляют знают, что делают. Нет ниаких сомнений, что современные опримитивленые люди отдадут за бобовую похлебку свое первородство и будут совершенно счастливы.

   Оттого и нужно свидетельствовать, что подлинное, а не мимолетное счастье, которое может длиться бесконечно – это общение с Богом. Все остальное – ложь и пустота. Даже счастье, как соучастие в жизни, обретения счастья другого человека, например, «жить ради детей». Или причастности к чему-либо великому. Как бы ни было оно велико, приедается все. И приходит не просто пустота, но то, что принято называть стрессовым состоянием.

   Только Бог дает энергию, называемую благодатью, обладание которой и есть счастье.

   Но люди предпочитают за счастье бороться.